– Дольше?! – взревел князь. – Сколько надо было, столько и собирался! А ты знал, когда я выступлю. Мог бы подкрепление вовремя подвести.
– Будет тебе подкрепление, – сказал монах. – Заблудились они. Дорога в болота завела. Пока выбрались, два дня потеряли.
– Бражничали, наверное, вот и сбились с пьяных-то глаз.
– Да, нет. Тут что-то иное. Мне вот тоже в одном деле помешал кто-то. И дороги путаются. Вроде бы правильно идёшь, а не туда попадаешь.
– Я и говорю бражничать меньше надо… – хохотнул Фёдор.
Монах задумался, как бы что-то подсчитывая, потом встряхнулся.
– Если опять не заплутают, а вроде бы негде им теперь плутать, то завтра к вечеру жди подмогу, – сказал он.
– Другое дело. С этого бы и начал. А то взялся меня поучать.
Князь опять успокоился. Как Сокол заметил, его настроение вообще быстро менялось.
– Тебя накормили? – Фёдор потянулся к кувшину. – Выпьешь со мной?
Монах покачал головой.
– Я сыт, а хмельное не жалую. Есть ещё одно дело. Не столь срочное, но возможно куда важнее окажется твоей войны…
Изложить это новое дело он не успел. В шатёр заглянул стражник.
– Там княжич суздальский пожаловал, Борис Константинович, – доложил он. – Требует встречи.
– Откуда здесь суздальский княжич? – удивился Фёдор.
– Из Мурома прискакал, с боярином молодым и кметем, – сообщил стражник.
– Вот ещё нелёгкая щенка принесла, – буркнул монах. – Ну, что за пронырливый юнец!
– Ты знал? – спросил его Фёдор, вновь раздражаясь.
– Догадывался.
– Почему не сказал?
– Только о том тебе и говорил, что спешить надо, – чернец поднялся. – Заканчивай с ним побыстрей. Пережду под небом.
Провожаемый недоверчивым взглядом князя, монах направился к выходу. Сокол поспешил следом, хотя и возникла мысль затаиться в шатре. Появление неведомо откуда суздальского княжича само по себе вызывало любопытство, а его разговор с Фёдором мог многое прояснить. Ведь в разговоре между собой князь и чернец не поминали всего того, о чём оба прекрасно знали, а с чужим человеком Фёдор мог и проговориться. Но хотя в шатре было много укромных мест, где Сокола вполне мог укрыться, отступать от тени «проводника» он посчитал слишком опасным.
– Зови княжича, – раздалось за спиной.
Как оказалось, Сокол рано расстраивался, что пришлось уйти вместе с монахом. «Проводник», сделав небольшой круг, вернулся к шатру с другой стороны. Один из стражников хотел было отогнать непрошенного гостя, но наткнулся на такой свирепый взгляд, что счёл за лучшее не настаивать. А монах, ничуть не стесняясь свидетеля, присел на корточки и стал подслушивать. Так что из-за его плеча и чародей смог услышать переговоры.
Вопреки ожиданию, они оказались довольно унылыми. Не умел молодой князь верёвки из собеседников вить, как умел по слухам его папаша. Но когда речь зашла о Мещёрской Поросли, чародей всё же вздрогнул. Не о том разговор дальше пошёл, но напомнил Соколу, каким ветром его сюда занесло, и какие долги за душой остались. Случайность? Возможно. Чародей не верил в вездесущее провидение. Однако и мимо ушей знаки пропускать не привык.
Как только Борис ушёл, монах вернулся в шатёр, едва опередив какого-то настырного посетителя. Оттёр соперника могучим плечом от входа. Тот хоть и оказался воином не из слабых, а по богатой одежде судя – знатным, сперва опешил от наглости, а после поздно уже стало очередь отстаивать. Провожаемый коротким ругательством, чернец скрылся за пологом.
– Зря ты его отпустил, – сказал монах князю. – Хорошая была возможность покончить со щенком.
– Зачем с Константином зря ссориться? – удивился такой кровожадности Фёдор. – Сосед будущий как-никак. Мальчишка просто пытался договориться, откуп предлагал, а как не вышло, так Поросль для отца выторговывал. Известное дело, торгаши они…
– Дурак ты, князь. Вынюхивать он сюда приходил, а не договариваться. И потом, хозяин не для того тебе помогает Муром вернуть, чтобы ты с суздальцами в ладах жил. На покой не рассчитывай…
Он вдруг осёкся на полуслове, замер, обняв ладонью оберег, а потом сказал сурово:
– Слушают нас.
– Как то есть слушают? – не понял князь.
– Подслушивают.
– Кто?
– Не знаю пока.
Сокол забеспокоился. Его почуял монах или кого-то ещё? Но вряд ли здесь лазутчики шныряли во множестве. Не стоило на это надеяться. Преодолеть старинный заговор могла не абы какая вещица. Откуда такой у монаха-то взяться? И почему он не почуял чародея сразу, когда тот только встал у него за спиной? Впрочем, это как раз объяснимо – заговор слабеет со временем, будто краска выгорает, вот, в конце концов, и пробило покров волшебный. А подробности выяснять времени не осталось. Пока заговор худо-бедно держался, следовало как можно скорее уходить. Подальше от монаха и его оберега.
Сокол выскользнул из княжеского шатра, едва не столкнувшись с вбегающим на зов князя охранником. Потеряв «проводника» он стал уязвим. Благо уже стемнело. И хотя сотни костров освещали лагерь, его пока никто не заметил. Чары таяли как снег под весенним солнцем. Как это выглядело со стороны, Сокол не знал, но обнаружить его могли теперь в любое мгновение, и потому он, пригибаясь к вытоптанной земле, перебежал в тень соседнего навеса, где и затаился.
Скоро сюда пожаловал вестовой. Из-под навеса выскочили воины, побежали в разные стороны, поднимая на ходу тревогу и обшаривая тёмные закутки. Свой навес они проверить, однако, забыли.
Посерёдке воинского стана прятаться оказалось безопасней всего. Но и сидеть до бесконечности невозможно. Вдруг монаха ещё какой амулет вытащит? Да и до рассвета вряд ли поиски прекратят.
Временами перебегая, временами переползая от шатра к шатру и от навеса к навесу, Сокол понемногу подобрался почти к самой окраине лагеря. Он видел уже спасительную тропу, но проскочить через охрану не мог.
Хоть бы на малое мгновение отвернули свои взоры стражники!
Кто-то на небесах здорово ему подыграл.
– Горим! – послышался крик.
На берегу озерца, прямо рядом с заставой, разгорался огонь, грозящий вот-вот перекинуться на ближайшие шатры и навесы. А там, подуй ветер, и вся ставка могла полыхнуть.
Короткого мгновения, пока стражники отвлеклись на суматоху, бросились затаптывать горящую ткань, Соколу хватило, чтобы выбраться из охваченного волнением лагеря.
– Выведал что-нибудь? – спросил его Рыжий, как только они оказались под спасительным покровом леса.
– Выведал, – кивнул Сокол. – Кто из вас догадался пожар устроить?
Тарко молча кивнул на товарища, но чародей и сам уже догадался, увидев вымазанное грязью и облепленное ряской лицо Рыжего.
– А не зря мы тебя, стало быть, от купца галицкого отбили, – усмехнулся Сокол. – Сильно мне пособил твой пожар.
Они вернулись на поляну, и за поздним ужином, состоящим из холодного мяса и чёрствого хлеба, Сокол рассказал всё, что ему удалось узнать.
– Завтра днём или вечером они получат подкрепление, – подытожил он. – Но на ночь глядя, конечно же, не полезут, а вот с утра ударят почти наверняка.
– Значит, завтрашний день у нас в запасе, – сказал Рыжий.
– И что же нам делать? – спросил Тарко. – За помощью бежать?
– Помощь позвать не успеем, – сказал Рыжий. – Вот если бы тогда с Тароном в Елатьму вернулись, то как раз уложились бы в срок.
– С чем бы мы тогда вернулись? – возразил Сокол. – С догадками? Александр просто так людей не поднял бы. В лучшем случае разведку бы выслал.
– В Муром надо пробраться, – предложил Тарко.
– Вот ещё! Там от нас пользы мало, – отмахнулся Рыжий. – Три человека стены выше не сделают.
– Хотя бы предупредим их.
– Думаешь, они спят там в Муроме? Небось, и без нашего предупреждения приступа ждут.
– Это верно, – кивнул Сокол. – В Муроме нам делать нечего.
– А что же тогда? – спросил Тарко.
– Не знаю, – чародей задумался. – Побродим завтра вокруг, может, надумаем что-нибудь, а может само образуется.
Едва зашло солнце, в стане противника завязалась какая-то подозрительная возня. Всю ночь оттуда доносились крики, лязг железа, стук топоров и защитники города, верно истолковав предупреждение, стали готовиться к решающему сражению. Хотя враг вряд ли бы решился напасть среди ночи, на стенах о сне не помышляли. Защитникам нашлось что подправить, доделать, чем запастись, а потому и крики, и лязг железа, и стук топоров поднялись и по эту сторону стен.
Горожане, слишком молодые или старые для ополчения, тоже не пожелали оставаться в стороне. Как только слух о скором приступе подтвердился, они приняли в подготовке обороны деятельное участие. У кого нашлось хоть какое-то оружие, приставали к ополчению. Но и безоружные дело себе нашли, и женщины с ребятишками. Под стенами заполыхали костры, куда уже стаскивали отовсюду всевозможных размеров котлы под смолу и кипяток. На стены поднимали камни и брёвна, все, что попадалось на недостроенных улицах города.
